Кризис грозит бедностью не столько пенсионерам, сколько семьям с двумя детьми. Об этом, а также о том, как мы будем переходить на модель выживания, поможет ли в кризис повышение пенсионного возраста и грозят ли России социальные протесты, рассказала «Газете.Ru» ведущий научный сотрудник Центра анализа доходов и уровня жизни Высшей школы экономики Оксана Синявская.
- Оксана Вячеславовна, на ком уже сказывается наступивший в России экономический кризис?
Оксана Синявская
- В большей степени от сокращения реальных доходов уже потеряли люди работающие. В 2014 году реальные доходы населения сократились на 1%, еще большее снижение ожидается в 2015 году.
В отличие от работников, уровень жизни пенсионеров пока более-менее поддерживается: в феврале пенсии проиндексировали на 11,4%. Грядет индексация социальных пенсий в апреле на 10%.
Кризис серьезно затронет пенсионеров, если начнутся сокращения на рынке труда и занятые пенсионеры — а у нас работает каждый третий — потеряют работу.
Или если будут приняты законодательные ограничения выплат работающим пенсионерам. Пока доходы от занятости и индексация пенсий держат их над чертой бедности.
- То есть пенсионеры у нас не самые незащищенные?
- Пенсионеры у нас давно не самая бедная группа населения — это говорят и официальные данные, и данные различных независимых обследований. Начиная с 2008 года пенсии росли быстрее, чем заработная плата.
Пенсионеры были единственной социальной группой, выигравшей в кризис 2008-2009 годов.
Но с точки зрения реакции на кризис пенсионеры — пограничная группа. Их доходы ненамного превышают черту бедности, и поэтому потребление может быстрее скатиться к стандартам выживания.
В зоне повышенных рисков и глубины бедности у нас находятся безработные и, что очень важно, семьи с детьми, особенно с несколькими или с одним родителем.
Еще в 2013 году риск бедности для семей с детьми был в 1,65 раза больше, чем риск бедности в среднем по России — это очень существенно.
Начиная с 2008 года правительство осознанно выводило пенсионеров из зоны бедности. В то же время российская демографическая политика с 2007 года сконцентрирована на увеличении рождаемости. В момент рождения ребенка семья получает большой пакет федеральных и региональных выплат. Дальше есть пособия по уходу за ребенком до полутора лет. У женщин с невысокими заработками эти выплаты компенсируют существенную часть зарплаты; для неработающих они также большое подспорье. Но как только ребенок достигает полуторалетнего возраста, социальные выплаты практически прекращаются; регионы выплачивают пособия только бедным семьям, остальные, по сути, остаются один на один с проблемами.
- В России увеличивается именно детская бедность. Насколько это серьезная проблема? Это результат непродуманной демографической политики государства?
- В 2013 году в общем числе малоимущих домохозяйств доля семей с детьми составила 64%, притом что среди всех домохозяйств семьи с детьми составляли 36%.
Доля семей с детьми в составе бедного населения интенсивно растет с 2008 года, и связано это с приоритетами социальной политики. В отличие от пенсионеров, доходы которых подтягивают до прожиточного минимума, сознательной политики по снижению бедности семей с детьми в стране нет.
У нас очень низкие зарплаты — прожить на зарплату одного взрослого семья с несколькими детьми, как правило, не может. В сочетании с низкими пособиями это и приводит к высоким рискам бедности у семей с детьми.
Причем даже не многодетность, а рождение даже второго ребенка оказывается фактором бедности.
Ситуация с обеспеченностью детскими садами, яслями детей младше трех лет за последние годы ухудшилась, потому что главный целевой показатель для региональных властей — охват детскими садами детей трех лет и старше.
- Вы предлагаете продлить оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком?
- Ни в коем случае, тогда мы потеряем женщин для рынка труда, что плохо скажется на уровне жизни семей с детьми, а для экономики страны в условиях сокращения трудоспособного населения — это катастрофа. Необходимы меры, позволяющие женщине возвращаться на рынок труда после того, как ребенку исполнится полтора года. Нужно также повышать адресные социальные выплаты для бедных семей с детьми, которые доводили бы их доходы до прожиточного минимума.
- Чем опасна детская бедность? Есть ли риск культурной, социальной деградации?
- Семьи, живущие за чертой бедности, не в состоянии обеспечить нормальные стандарты потребления своим детям: и в плане питания, и в плане обеспеченности одеждой и обувью, не говоря уже о каких-то более высоких потребностях. Как правило, это еще и семьи с достаточно плохой жилищной обеспеченностью. С общим образованием немного проще: все-таки с трех лет, и особенно со школьного возраста, доступ к нему обеспечивается государством. Услуги здравоохранения для детей в целом тоже общедоступные, несмотря на все проблемы этого сектора. У нас массово высока ценность образования; высшее образование стало уже, по сути, социальной нормой, поэтому даже малообеспеченные родители всеми силами стараются отправить ребенка в вуз. Другое дело, что в последние годы произошла подмена понятий: зачастую ценятся не столько знания, которые дает образование, сколько «корочка». Средние классы могут дать своим детям действительно качественное образование; но для многих жителей, особенно удаленных от мегаполисов территорий, это не особенно и важно.
- Как проблема бедности семей с детьми решается в других странах?
- Во-первых, страны, которые добились успехов в плане повышения рождаемости, например Швеция, Франция, это также страны с высокими уровнями женской занятости, и они предоставляют большие возможности женщинам по совмещению работы и воспитания детей.
У них рынок труда более гибкий: больше мест с неполной и дистанционной занятостью. При этом работник, нанятый на неполную ставку, не становится работником второго сорта. Во многих европейских странах неполное время работают и женщины на руководящих позициях.
И у нас нужно создавать такие условия, чтобы оба родителя имели возможность работать. Нужно повышать гибкость рынка труда — по мере развития информационных технологий таких возможностей становится больше. Еще один важный элемент политики в этих странах — доступные дошкольные учреждения для детей с самого раннего возраста. Надо также повышать гибкость графика работы образовательных учреждений, чтобы он был совместим с часами работы родителей.
Во-вторых, страны, успешно справляющиеся с бедностью семей с детьми, попросту больше денег тратят на семейную политику, поддерживая, через пособия и налоговые инструменты семьи на протяжении всего периода воспитания детей.
- Население России уже успело отреагировать на экономический кризис и снижение своих реальных доходов?
- Пока рано говорить о явных признаках кризисной модели потребления. Доходы и расходы еще не успели сильно отреагировать на изменение макроэкономических условий. Если говорить о структуре потребления накануне кризиса, то важно, что стандарт выживания перестал быть массовым. Несмотря на четыре кризиса с дореформенного 1991 года, реальные доходы населения, как показали исследования нашего центра, выросли примерно в 1,6 раза. В результате в потреблении заметно увеличилась доля услуг, в том числе в сфере культуры, образования, здравоохранения, расходы на транспорт. Это был довольно высокий стандарт потребления, если сравнивать Россию с другими странами с аналогичным уровнем дохода. Но неравенство, существующее в стране, создает предпосылки для того, чтобы в условиях кризиса мы достаточно быстро опять скатились к стандарту выживания.
Хотя, конечно, что-то в этом стандарте будет уже другим, чем в 1990-е годы. Например, за эти годы ослабла связь с личным подсобным хозяйством; и для молодых семей в городах, на мой взгляд, возврат к этой модели маловероятен, разве что за счет межсемейных обменов.
- От чего люди откажутся, переходя к «выживанию»?
- В первую очередь сократятся расходы на услуги. Правительство продолжает проводить политику увеличения доли платных услуг в здравоохранении и образовании. Эти расходы населению придется нести. Но от дополнительных трат на более качественные услуги оно, скорее всего, откажется. Меньше станут ходить в театры, на концерты, в кино, ездить куда-то в отпуск. Одновременно вырастет доля расходов на обязательные услуги в виде коммунальных платежей и на продукты питания.
- Будут ли в патриотическом порыве переходить на продукцию отечественного производства?
- Думаю, структура потребления слабо зависит от патриотических настроений. Большее значение имеет то, что и по каким ценам предлагается на прилавках.
В силу сложившихся политэкономических условий у нас происходит некоторое импортозамещение, но это не столько решение потребителей покупать отечественные товары, сколько изменения в структуре поставщиков и в ценах.
- Рынок труда показал признаки кризиса?
- Правительство очень гордится тем, что в этот кризис у нас низкие показатели по безработице. На мой взгляд, сам по себе низкий уровень безработицы — не повод для оптимизма.
Люди могут, боясь потерять работу, мириться с более низкой зарплатой или с ее задержками либо, будучи уволенными, уходить в неформальный сектор.
Скорее всего, в ответ на кризис, как и в предыдущие разы, будет сокращаться заработная плата, но пока еще рано что-либо говорить об этом.
- Грозит ли кризис сам по себе ростом социальной напряженности, выступлениями, протестами?
- На мой взгляд, в настоящее время потенциал протестного поведения достаточно низкий, хотя я не социолог и не политолог. Девальвация рубля и определенное импортозамещение в продовольствии ударили прежде всего по мегаполисам и по среднему классу, что кардинально отличает нынешний кризис от предыдущих. В ближайшие годы, думаю, правительство будет всеми силами поддерживать доходы пенсионеров, потому что монетизация льгот 2005 года показала, что пенсионеры способны на активные действия, и они же активнее всех голосуют.
Что касается семей с детьми или работающего населения, то оно, как правило, социально менее активно, потому что озабочено проблемами выживания, поиска работы, зарабатыванием денег.
Источник: сайт «Газете.Ru», 29.03.2015 г. (выдержки)
