Мифы и правда о приемных детях

На занятиях в школе приемных родителей люди учатся понимать себя и мотивы, которые ими движут. На одном из тренингов они слепили из пластилина, что ощущают дети в детском доме. Вышло два висельника, смерть с косой, гроб, могилка… «А ведь это не про детей, это про взрослых. Это то, что они сами чувствуют», — объяснила Марина Левина, президент благотворительного фонда «Родительский мост». По ее словам, стать приемными мамами и папами в действительности готовы не многие

Через фонд прошли тысячи маленьких и взрослых петербуржцев. ОК-информ расспросил Марину Левину, кто и как берет детей из детдомов в свои семьи и почему дети иногда возвращаются обратно.

Дети не решат взрослых проблем

- Мы помогаем потенциальным приемным родителям понять собственную личность, мотивы, ресурсы. Бывает, что, разобравшись в себе, люди передумывают брать ребенка в семью, потому что это не решит их проблем. К примеру, недавно пришел мужчина и заявил, что хочет усыновить маленького мальчика. Он рассказал, что живет с тещей, женой, подросшей дочкой, двумя кошками и собакой — все женского пола. Но эта история вовсе не про ребенка, а про то, что человек пытается отстоять свое мужское начало. Когда он это осознает, ребенок ему, может, и не понадобится. Точно так же, как и женщинам, которые приходят к нам, потому что устали быть одинокими. В действительности им не хватает мужчины рядом, а они хотят компенсировать его отсутствие ребенком. Но это неправильно, это не доставит никому радости и удовлетворения, — рассказывает Марина Юрьевна.

Школа приемных родителей у «Родительского моста» появилась 20 лет назад. Сам фонд существует 30 лет.

Она объясняет, что мотивы, которые движут потенциальными приемными родителями, делятся на компенсаторные, то есть заместительные, и бытийные — это когда у людей много любви, опыта, сил, они испытывают потребность ими делиться.

- У всех нас есть обе составляющие. Даже самые хорошие родители хотят, чтобы в старости ребенок подал им стакан воды. Но важно понять, какие мотивы все-таки превалируют. А когда появится осознание, с ним можно будет работать, трансформировать в позитивное, — рассказывает Марина Левина.

Как налаживались мосты

В семье Левиных одиннадцать детей — кровных и приемных.

- «Родительский мост» появился благодаря нескольким тогда еще ленинградским семьям, которые услышали по радио и увидели по телевизору сюжеты про брошенных в городских больницах детей и объединились, чтобы им помочь. Мы навещали их, где не хватало рук больничного персонала — кормили, поили, мыли, выводили гулять и делали все возможное, чтобы дети получили социальный статус. Мы подружились с чиновниками, прокуратурой, устанавливали контакты с детскими домами. Первым из них был детдом № 1 на Счастливой улице. И я горжусь, что на нашем пути повстречался Виталий Мутко, в те годы молодой, очень активный глава Кировского района. Он выстроил замечательную систему опеки в своем районе. Общими усилиями в конце 80-х — начале 90-х почти 900 детей, многие из которых имели инвалидность, были выведены из больниц. Более 40 детей попали в наши семьи. Сегодня им по 30 с лишним лет, — говорит Марина Юрьевна.

- Сначала мы просто хотели, чтобы дети росли в семьях. А когда больше не смогли принимать детей в свои семьи, поняли, что нужно создать некую систему, которая поможет изменить ситуацию. Мы постоянно общались с чиновниками. Наша волонтерская организация начала превращаться в профессиональную. И сегодня мы делаем все, чтобы дети оставались в кровных семьях, а если это невозможно, ищем усыновителей и опекунов и сопровождаем их, — рассказывает президент фонда «Родительский мост».

Дети-инвалиды никому не нужны

Она считает, что современным детским домам в России могут позавидовать многие европейские, а тогда, когда «Родительский мост» только создавался, проблем в казенных учреждениях было очень много — от нищеты до насилия. По сути, это были просто «хранилища для детей», а если в них жили дети-инвалиды — то места их последнего пристанища.

Костяк «Родительского моста» составляли 10-15 семей с собственными детьми, потом их стало 60. Встречи проходили в ДК «Выборгский».

- Еще одна революция произошла, когда Минздрав убрал подзаконный акт, по которому невозможно было устраивать в семьи детей с проблемами в развитии. Из-за этого запрета две трети детей оставались за бортом семейного устройства. И когда мы брали в семьи детей с проблемами со здоровьем, мы писали бумагу, что не будем иметь претензий к государству, поскольку знаем о диагнозах. Чиновники тогда недоумевали, зачем благополучным родителям, имеющим своих здоровых детей, брать в семью больных. У нас самих подозревали психические расстройства, направляли к психиатрам, подозревали в корысти, хотя пособий не было, думали, что мы претендуем на квартиры детей, но выяснялось, что за ними никакой жилплощади не закреплено. В общем, это была настоящая борьба за то, чтобы ребенка с проблемами со здоровьем можно было взять в семью, пока Минздрав не изменил законодательство. Но и сегодня детей-инвалидов мало кто усыновляет. Точно так же, как подростков. Во всем мире, — говорит Марина Юрьевна.

Подтверждение ее слов можно найти в докладе уполномоченного по правам ребенка в Петербурге Светланы Агапитовой: в 2016 году в госучреждениях находились 1572 ребенка, 85,1% из них старше 7 лет, 60,6% имеют братьев и сестер, то есть могут быть устроены в семью только вместе, 37,4% имеют инвалидность (83% из них — старше 7 лет), 3,6% имеют ВИЧ-положительный статус.

Почему детей возвращают в детдома

В этом же докладе детского омбудсмена говорится, что в прошлом году 66 детей повторно потеряли семью: 4 — в результате разусыновления, 13 — в результате отстранения от опеки или попечительства, 49 — в результате освобождения от опеки или попечительства. 20 детей меньше года находились в приемной семье, а 24 — наоборот — более 5 лет прожили с приемными родителями. Из 66 человек 22 ребенка вернулись в учреждения для сирот.

- В нашей семье жили семь подростков, от которых отказывались приемные родители. Что происходит с детьми, которых повторно отдают в детдом? Как правило, их сложно снова разместить в семью, особенно если это подростки, которые плохо устанавливают отношения. Жизнь ребенка нарушается, и восстановить ее крайне сложно. Поэтому, если у нас есть возможность, при участии органов опеки мы стараемся переместить ребенка в другую семью, а не в учреждение. Но это бывает редко, — говорит Марина Левина.

Она уверена, что если приемные родители отказались от ребенка, то это не потому, что ребенок плохой. Это взрослые не были готовы к приемному родительству, не решили своих проблем, прежде чем взять на себя ответственность за чужую жизнь.

Это миф, что иностранцы стоят в очереди за больными сиротами из России.

- Именно поэтому в школе приемных родителей мы помогаем людям разобраться в себе и своих возможностях, предупреждаем о трудностях адаптации, которые неминуемы, а после того, как ребенок оказался в семье, сопровождаем ее, — объясняет Марина Юрьевна.

По ее словам, попав в семью, дети могут испытывать высокую тревожность и нарушения сна, могут сосать пальцы, раскачиваться, есть все подряд, болезненно относиться к еде. Через год-полтора этот «адаптационный костыль» исчезнет, но может вернуться в стрессовой ситуации.

- Если ты берешь ребенка, ты должен понимать, что у него будут проблемы с развитием и здоровьем. Не найдешь ты другого. Поэтому и деньги у тебя должны быть на лечение и восстановление. По-другому никак. Массажист в поликлинике не спасет, ты будешь приглашать специалиста на дом. А специальное питание для аллергиков? Разориться можно! Да, в особых ситуациях мы оказываем материальную помощь. А еще ему нужно понимать, что и у кровного ребенка в случае появления братика или сестренки могут быть проблемы. И ему тоже потребуется особое внимание на период адаптации, — говорит Марина Левина.

В чем разница между усыновителями, опекунами и приемными семьями?

Президент «Родительского моста» говорит, что на сегодняшний день в Петербурге насчитывается более 10 тысяч опекунов, три с лишним тысячи усыновителей и около 500 приемных родителей. То есть система должна работать в первую очередь на опекунов.

- Опекунами, как правило, становятся родственники или знакомые детей, лишившихся родителей. В случае усыновления ребенок становится членом семьи, с правами на наследство и так далее. А приемные родители — это уже своего рода профессия по воспитанию детей, за которую государство доплачивает. Да, в Петербурге это не такие большие деньги, как в Москве, — порядка 15-18 тысяч на ребенка. Но тут надо быть готовым к повышенным требованиям, проверкам, к тому, что контракт могут расторгать, когда захотят. Если ты не хочешь быть в зависимом положении, усыновляй. Я всегда говорю «Усынови и спи спокойно». И, на мой взгляд, в приемные семьи должны попадать дети, которые не могут быть устроены в долгосрочную опеку к родственникам или усыновлены. То есть дети, чьи родители ограничены в правах или сидят в тюрьме, сиблинги, то есть братья и сестры, дети с инвалидностью, дети от 10 лет, — считает Марина Левина.

В первую очередь у приемных родителей должна быть ответственность: «Я взрослый, я могу содержать ребенка».

Она говорит, что у «Родительского моста» не так много сопровождаемых семей с большим количеством приемных детей.

- У нас их пять. А всего в Петербурге 17 семей, где больше пяти приемных детей. Это мало для большого города, но и слава Богу. Я не понимаю, когда люди берут одновременно пять-семь детей, не братьев и сестер. Даже двух разных детей взять из детдома одновременно — это очень тяжело. Потому что дети сложно адаптируются, им нужно персональное внимание, — объясняет свою позицию Марина Юрьевна.

Она уверена, что если потенциальные приемные родители понимают всю сложность и ответственность усыновления, то повторных отказов от детей можно будет избежать. А это сегодня действительно большая проблема.

Источник: «Общественный контроль» https://ok-inform.ru/